«В тени больших деревьев» — это метафора существования внутри больших нарративов. Это существование в тени глобальных исторических процессов. Это незаметное поглощение личного публичным. Это консервация внутри застывших практик и возможность их преодоления.Проект предлагает художникам обратиться к социальным и политическим темам через локальные и личные нарративы. Противопоставляя их метанарративам, участники подчеркивают значимость локального контекста и личного взгляда в условиях глобальной неопределенности.Салина Абаза сделала работу о своём переживании последствий войны, о сложных чувствах от своего нахождения в Абхазии, куда она вернулась из Сирии. Её объёмная скульптура, сделанная из дерева, цепи и пера, опрокидывает мир политической истории и превращает ее в поэтику повседневных предметов.Арсений Чакмач интерпретировал «В тени больших деревьев» как возможность проблематизировать психологическое состояние художника, постоянно ищущего выход из творческого тупика. Его видео-работа, снятая зимой 2022 года в Гагре, представляет собой автобиографический нарратив о расставании с прошлым, диалоге с близкими и окружающей средой.Рита Пандария размышляет о проблеме сепарации от старшего поколения: о давлении традиционных и семейных нарративов. Старый сундук, нагруженный воспоминаниями, стал для неё метафорой личного принятия «обстоятельств места и времени».Сабина Харджелия записала интервью с людьми, пережившими травматические события, и сопроводила аудиоматериалы серией фотопортретов участников. Выводя истории в публичное пространство, художница задаётся вопросом о границах коллективной и личной памяти.Сабина Кварчелия сделала проект, посвящённый ностальгической связи с собственным детством как источником личного творчества, воссоздав среду дома, где она жила с родителями.Константин Грецов проблематизировал «музейность» абхазского языка, заключив абхазский алфавит в стеклянную коробку.Амра Чичибая выставила многоцветный витраж. Отсылая одновременно к религиозной архитектуре и к советскому витражу, художница размышляет об области «идеального» или «утопического» и объединяет в одном объекте сразу два «мертвых нарратива».Давид Чакаберия и Тамрико Басария показывают документацию перформанса, снятого в селе Приморское, недалеко от города Гала. Перформанс строится вокруг скульптуры в форме человеческого силуэта, сделанной из осколков зеркал. Лишенная субъектности, эта фигура способна только отражать свое окружение. Художники видят в этом образе коллективное тело жителей Гала, вынужденных адаптироваться под обстоятельства, наложенные конфликтом между Абхазией и Грузией.